Воспоминания о ДОСААФ И МГОЛС

Любителей доберманов, боксеров, догов и некоторых других пород выгнали из системы ДОСААФ в 1972 году. Подписал исторический приказ генерал-майор танковых войск, фамилию его уже не помню. Формулировка была примерно такой: с 1 января 1973 года считать перечисленные породы не служебными, из системы ДОСААФ их исключить и перевести в клубы декоративного собаководства. Конечно, это был полный вздор, хотя бы потому, что ДОСААФ не имел права что-либо приказывать клубам декоративного собаководства. Так мы оказались со своими собаками просто на улице. 

Выводка молодняка. Москва, 1961г. ДОСААФ

Ничего не оставалось кроме попытки как-то объединиться с декоративщиками. Их клуб в Москве располагался в небольшом подвале на Хорошевском шоссе. Возглавлял его пожилой гражданин пройдошистого вида Николай Клавдиевич Волков. Собаки его не интересовали в принципе. В углу кабинета валялись пачки родословных. Об учете, разумеется, и речи не было. В одной родословной могли мирно соседствовать пекинесы и японские хины, в другой — пинчеры и той-терьеры… Здесь просто разводили маленьких собак. Приходили старушки, расстилали на столе газету, на нее клали жареную курицу и огурцы, ели, пили чай, обсуждали семейные проблемы, целовали собачек. С удивлением и без всякого интереса они узнали от нас, что существуют правила разведения собак, такие науки как зоотехния, генетика.

Москва, 1962г. Выставка ДОСААФ. Первая в ринге знаменитая фаворитка тех лет Зитта (вл.Журавлев). Демонстрирует ее известная заводчица Г.Катуркина

Бывшим досаафовцам как-то трудно было примириться с тем, что их собаки в одночасье превратились в декоративные. Решили создать на базе декоративного клуба новую организацию, объединяющую любителей собак разных пород и назначений — Московское городское общество любителей собак (МГОЛС). Сформировали организационный комитет, в который сначала вошли Р.Пушкарская, И.Греч и я. Для придания солидности позже включили в него и самого авторитетного советского кинолога А.Мазовера, а также представителя декоративщиков Н. Волкова.

Мы не сразу догадались, что Волкову вовсе ничего не хотелось менять. Он быстренько скумекал, что дотошные варяги помешают ему осуществлять разные манипуляции с родословными и не оставят на его единоличное распоряжение финансы нового клуба. Во всех инстанциях, куда Волков от имени оргкомитета обращался, он убеждал чиновников не поддерживать создание нового клуба.
Проходил месяц за месяцем, а дело не двигалось. Случайно мы узнали, какую пропаганду в начальственных кабинетах ведет наш Николай Клавдиевич. К этому времени мы успели уже фактически убедиться в том, что свою работу в декоративном клубе он довольно беззастенчиво и, конечно, противозаконно использовал для улучшения собственного материального положения.
Я сходил к своему знакомому Михаилу Постникову, занимавшему важный пост в Моссовете, и попросил о помощи. Михаил Александрович пригласил Волкова к себе на ковер, рассказал, какими фактами располагает и предложил на выбор: добровольное увольнение или тюрьму. Волков принял первое предложение… А пару дней спустя Постников позвонил мне вечером и потребовал к утру подготовить устав новой организации и принести его в Моссовет на рассмотрение и утверждение. Всю ночь мы с Пушкарской корпели над сочинением документа. Главная идея, которую хотелось внедрить, — демократизация любительского собаководства. Мы так наелись солдафонской авторитарностью ДОСААФ, что хотели на юридическом уровне закрепить другие принципы.
Устав МГОЛС был утвержден 17 августа 1973 года. Началась принципиально новая эпоха советского собаководства. Опираясь на московский прецедент, аналогичные организации мгновенно появились на всей территории СССР.

Уже в августе МГОЛС в авральном порядке подготовил и провел свою первую выставку — на главной площадке страны — ВДНХ. К этому событию я успел опубликовать брошюрку "Служебная собака — доберман". Название было в ней самым главным, своего рода вызовом решению ДОСААФ.

С этой брошюрой связан смешной эпизод выставки. Я написал на листке бумаги объявление : "На ринге номер 3 продается б р о ш ю р а "Служебная собака — доберман" и попросил одного из распорядителей выставки зачитать текст через громкоговоритель. Не успел отойти от микрофона и на десять шагов, слышу голос на всю выставку: "На ринге номер 3 продается б р о ш е н н а я служебная собака доберман".

Народ заволновался. Собаку не успели потерять, а ее уже продают…

А.П. Мазовер,начало 60-х

При подготовке учредительной конференции нового общества, которая определяла на несколько лет задачи и выбирала правление, мы поторопились. Бывших служебников, успевших узнать о создании нового общества, было еще не так много. Адреса и телефоны остальных оставались в клубе служебного собаководства. И поэтому на конференции делегатов от служебников было гораздо меньше, чем от декоративщиков. Что тут началось! Старушки нас страшно испугались: пришли какие-то чужаки, напористые, с другими представлениями о собаководстве, а ведь все было так хорошо, по -домашнему… Поэтому первую часть конференции они посвятили попыткам не допустить избрания в состав правления А.П. Мазовера. Мы столкнулись с неслабыми оппонентами. Они еще не забыли о своем славном опыте коммунальных кухонных баталий и бодро взялись за дело. В чем только не обвинили Александра Павловича! Конечно, я за него вступился. Когда они поняли, что Мазовера не свалить, последовала вторая часть наступления, посвященная уже мне. На трибуну поднялась совершенно незнакомая мне дама преклонных лет и рассказала, как я ее бил. Свою взволнованную речь она завершила риторическим вопросом в зал: "Как вам не стыдно, Евгений Григорьевич, вы ведь пожилой человек". Мне было 27 лет, она никогда меня не видела, а готовившие ее выступления товарки забыли ей сообщить о моем возрасте. Впрочем, закаленных ветеранок эта накладка совершенно не смутила. Александр Павлович промолчал.

С тех пор у меня установились очень сложные отношения с декоративным "бомондом". Ему не нравились мои настойчивые призывы работать по правилам. Потом у меня возник конфликт с городским отделом ветеринарии, который почему-то считался куратором МГОЛС от Моссовета и пытался вмешиваться в дела собаководов. В таких случаях со ссылкой на официально утвержденный устав МГОЛС, не прудусматривавший подчинения ветеринарной службе, я рекомендовал этим чиновникам не беспокоиться. Мазовер же демонстрировал готовность подчиняться. Всю жизнь его пугали, многих друзей-кинологов истребили практически на глазах. Жизнь давно приучила его к унижениям. Помню, однажды на большой выставке генерал Григорий Пантелеймонович Медведев крикнул во всю глотку: "Мазовер, ко мне!". Обожаемый нами Александр Павлович , к этому времени уже не служивший в армии, безропотно потрусил к бывшему начальнику. Не знаю, каким был Александр Павлович в молодости, но в зрелые годы он чрезмерно опасался столкновений с начальством. Будучи председателем правления МГОЛС, он не раз подписывал какие-то случайные бумаги только потому, что кто-то надавил на него. Месяцами, а то и годами нам приходилось суетиться, что бы исправить сложившееся из-за этого положение. А Александр Павлович лишь виновато улыбался.

Из-за такой податливости Мазовера однажды я оказался в дурацком положении. Министерство сельского хозяйства, в котором действовал Кинологический совет, вдруг выпустило очередной циркуляр, касавшийся работы экспертов-кинологов. Документ этот являл собой конгломерат нелепостей. От имени МГОЛС я заявился к заместителю министра Гольцову и довольно легко доказал ему, что этим циркуляром пользоваться невозможно. Желая укрепить успех, я заявил также протест по поводу игнорирования Кинологическим советом мнения самой большой в стране кинологической организации при подготовке таких документов. Замминистра немедленно вызвал руководителя Совета и потребовал объяснений. Тот сказал, что все было согласовано с МГОЛС и действительно предъявил бумагу, завизированную А.П.Мазовером.

Справа А.Мазовер, третий от него влево (стоит под зонтом) Е.Розенберг

Я очень высоко ценил вклад А.П.Мазовера в собаководство, многому у него научился. В полном смысле слова он моим учителем не был, но мы много общались, часто вместе судили выставки и соревнования по всей стране, в течение нескольких лет ежедневно встречались на Казанском вокзале и ехали на работу в Вешняки. Я дрессировал там собак для слепых, а за забором располагался племенной питомник "Красной Звезды", которым руководил Александр Павлович.
Благодаря своей эрудиции, интеллигентности и доброжелательности Мазовер очень выделялся на общем фоне и легко располагал к себе людей. В юности он много сделал в разведении доберманов. Тогда у него была кличка Сашка-доберман. После войны Александр Павлович разводил немецких овчарок и другие породы в военном питомнике "Красная Звезда", игравшего очень важную роль в отечественном собаководстве того периода. Это была большая фабрика по воспроизводству собак. Там же отрабатывались основные направления в разведении немецкой овчарки.

Почти все восточно-европейские овчарки послевоенного периода были потомками трофейных собак, которых под руководством Мазовера эшелонами вывезли из поверженной Германии в 1945 году. У самого А.П. был знаменитый черный кобель Альф из питомника Геринга.

Мазовер был собаководом от Бога. Экспертиза его всегда была четкой, ясной и неоспоримой, глаз и вкус никогда не подводили. Он мгновенно находил контакт с самыми злобными и необузданными собаками и запросто влюблял их в себя. Да и сам обожал собак безмерно. Кроме того, он заботливо опекал собак, которые в этом нуждались. В холодных вольерах "Красной Звезды" помимо лохматых собак жили и короткошерстные — палевый дог Пурш, доберманша Нега и другие. А.П. их подкармливал в холодные дни, гулял с ними, чтобы они согрелись, не перепоручая бедолаг равнодушным солдатам. Иногда, когда не мог сам, звонил мне с просьбой погулять с его подопечными.

Мазовер написал несколько замечательных книг, которые и сегодня не утратили своей ценности. На советский дух и цитаты из Сталина и Лысенко в его книгах не стоит обращать внимания. Тогда это было условием для публикации. Лекции по собаководству он читал гениально и воспитал огромное число учеников. 

Сидит слева Е.Розенберг, стоит рядом с ним Ю.Шар, справа от нее сидит С.Каменева. Выставка МГОЛС, середина 70-х.

Избегавший конфликтов, Мазовер умел и ненавидеть. Я знал двух его неутомимых врагов — Евгения Яковлевича Степанова и его жену Елену Орловскую. Степанов был хорошим ветеринаром и квалифицированным экспертом — кинологом, страстным собирателем анималистической скульптуры. Вулкан игровые автоматы на деньги приглашает новых пользователей и любителей азартных игр испытать свою удачу!. Красавица Орловская в молодости занималась балетом, в зрелые годы увлеклась кинологий и тоже стала судьей всесоюзной категории. Но мне кажется, главной страстью этой четы была борьба с Мазовером и другим специалистом по немецкой овчарке — Ю.И. Шар. Средства для борьбы они не выбирали.

В самом начале 60-х годов Степанов собрал московских специалистов и прочел лекцию о крипторхизме собак. Большинство из нас понятия об этом не имели. После лекции в правила экспертизы было внесено требование проверять собак на наличие этого дефекта. В целом инициатива имела положительный эффект. Но Евгений Яковлевич преследовал не только просветительскую цель. В своей лекции он привел ряд фактов широкого использования Мазовером и Шар крипторхов при разведении овчарок. Далее Степанов настойчиво внедрял в сознание собаководов и — главное — начальников служебного собаководства, что крипторхизм генетически сцеплен с пороками нервной системы, слабостью ушных хрящей и массой других аномалий, приводящих к утрате рабочих качеств собак, применяемых в Советской армии, на границе, органами безопасности и пр. Следовательно, такое подрывное разведение наносит серьезный ущерб армии и стране. Отсюда вытекал естественный для той эпохи, еще не забывшей сталинщину, вывод: в советской кинологии орудуют враги.

Не могу утверждать, что эта "критика" кинологами воспринималась всерьез, но курьезы случались. Оценивая овчарку с "мятыми" ушами, одна из судей в описании отмечала: "Уши со следами крипторхизма". Другие спецы призывали изъять из разведения всех потомков крипторхов Ингула и Тайшета. Сведения о крипторхизме этих самых популярных в свое время производителей были весьма сомнительны. Степанов и Орловская ссылались на сообщение инструктора по вязкам, их близкого приятеля. Проверить эти сведения было невозможно, так как ни Ингула, ни даже Тайшета давно не было в живых. А их потомками были около 90% поголовья восточно-европейских овчарок.

Борьба с наветом стоила Мазоверу и Шар цистерны крови. Просто отмахнуться от обвинений не удавалось, поскольку их всерьез рассматривали не специалисты, но бдительные люди в погонах, обличенные властью.
Когда эта кампания более или менее утихла, Степанов с Орловской объявили, что восточно-европейская овчарка сильно уступает по экстерьеру и рабочим качествам немецкой овчарке в Германской демократической республике и виновны в этом отставании все те же лица. Некоторые из аргументов, возможно, были справедливы: ВЕО были красивыми собаками, но несколько излишне удлиненными, крупноватыми и тяжеловатыми. Причем удлиненный формат приветствовался судьями. В описаниях отмечали "прекрасно растянутый корпус". О разводимой в ФРГ овчарке того периода мало кто знал и любая форма сотрудничества с Западной Германией исключалась. Так что реально можно было сравнивать наших восточно-европейских овчарок только с собаками ГДР. И совсем не факт, что разница была в пользу немецкой овчарки. В массе мы не могли видеть и собак братской ГДР, но те из них, что случайным самотеком попадали в СССР или были привезены закупочной конторой Зоообъединения, производили удручающее впечатление.

Широко использовавшийся сторонниками Степанова-Орловской немец Нитус, живший в "Красной Звезде", а затем отданный поклонникам в г.Горький, был очень труслив и нехорош собой. Мне пришлось в Горьком судить овчарок, когда ринг был заполнен в основном его детьми и внуками. С трудом в очень многочисленном ринге мне удалось оценить на "очень хорошо" 2-3 собак. Остальные были на оценку "хорошо" и "удовлетворительно".

Сторонники Степанова особенно последовательными были на Украине. Прошло немало лет прежде , чем стали раздаваться тревожные голоса о печальном состоянии породы в этой республике. ЦК ДОСААФ направил туда большую комиссию во главе с А.П. Мазовером. То, что они увидели, изумило даже опытных специалистов. Собаки были разнотипные, но в основном очень примитивного облика, мелкие, тонкокостные, взвинченные, со сваленными на сторону и завернутыми в кольцо хвостами. По результатам работы комиссии ДОСААФ принял постановление, в котором указывалось, что Степанов и Орловская нанесли ущерб собаководству и их деятельность должна быть пресечена.

Правоту Мазовера и Шар признали только потому, что она была более, чем очевидна.

Много лет и в целом успешно возглавляла разведение овчарок в Москве Юдифь Исаевна Шар. Москва была главным законадателем для всех регионов СССР и положение руководителя московского клуба означало полное доминирование и по всей стране. Как специалист, Шар пользовалась непререкаемым авторитетом, к ее словам прислушивались, результаты ее разведения впечатляли. По своему характеру она была полной противоположностью Мазовера: властная, резкая, обожавшая лесть, имевшая своих любимчиков среди людей и собак, не слишком склонная к объективности суждений. Не думаю, что она была хорошим организатором, но по неписанным законам тех лет, кто начальник, тот и прав.

"Овчаристы" были в основном простоватым народом, их не только не смущала грубость патронессы, иногда вполне добродушная, но они уважали ее отчасти именно за это. Для них она была своим парнем, и ее из года в год избирали руководителем секции ВЕО.

Впервые я столкнулся с Шар во время первых в моей жизни соревнований по буксировке лыжников. Мы с приятелем прибыли со своими доберманами на соревнования, волновались ужасно, а с правилами были знакомы поверхностно. Обратились с вопросами к главному судье соревнований Шар. В этот момент она ожидала начала выступления своего фаворита — прекрасного кобеля-овчарки Рейна. Мы отвлекли ее и, не слишком церемонясь с пацанами, она просто как-то брезгливо отмахнулась : "Отстаньте со своими доберманами". Полчаса спустя мы вновь вынуждены были обратиться к ней с вопросом, чем прикреплять нагрудные номера. — "Соплями своими". Это был такой изящный намек на наш возраст.

Позже, когда мы с ней даже подружились, я понял, что грубость отчасти была ее маской, она пыталась защититься от постоянно ожидаемых нападок, бесцеремонности. В обычной жизни она была вполне приветлива, любила гостей, прекрасно их угощала, в том числе незабываемыми фруктовыми салатами, понимала шутки и умела защитить симпатичных ей людей. Но власть сильно развращала и порой она не чувствовала границ.

Руководство ДОСААФ, отставные генералы и полковники, терпеть не могли Мазовера и Шар. Избавление от Степановой и Орловской не принесло ожидаемого облегчения. Воспользовавшись как поводом какими-то заявлениями о грубости Шар, ЦК ДОСААФ просто взял и отстранил ее от руководства клубом. А ведь на эту должность она была избранна собранием любителей породы. За Шар наиболее активно и действенно вступились в основном любители боксеров, доберманов, догов и ряда других пород, которых армия не использовала. Все эти породы давно были как бельмо на глазу для служак, не понимавших, зачем вообще нужны породы, которых нельзя поставить на пост. А тут еще и их владельцы, которые смеют голос поднимать. Грамотеи очкастые, они на законы, видишь ли, ссылаются, цитируют параграфы… Выгнать всех к чертовой матери из ДОСААФ. Отсюда и приказ о признании доберманов и пр. неслужебными породами.

Справа налево И.Кузнецкая, В.Рикман, Е.Розенберг, И.Сивцова(Кашицина). Выставка МГОЛС, середина 70-х.

В МГОЛСе я возглавил племенной совет и пригласил в него бывших ведущих овчаристов, оказавшихся не у дел, Шар и И.Л. Кузнецкую. Неожиданно для себя я столкнулся с угрюмым сопротивлением Александра Павловича Мазовера. Против приглашения деликатной и бесконфликтной Ирины Львовны Кузнецкой он ничего не имел, но Шар… Оказалось, что он не очень-то готов вновь терпеть ее рядом с собой. И не только из-за ее трудного характера.(Напуганная изгнанием из ДОСААФ, она растерялась, вела себя на удивление тихо, реально помогала молодым собаководам приобщиться к кинологии, стать специалистами.) Я думаю, что обретя, наконец, покой в МГОЛС и вполне отчетливо ощущая атмосферу поклонения собственному таланту, он не захотел ни с кем делить свой авторитет. Он предупреждал меня, что Шар создаст проблемы. Я не послушал.

В МГОЛСе впервые собаководы получили возможность самостоятельно формировать кинологические правила. В ДОСААФ такого отродясь не было. Правила нам спускали откуда-то сверху, нам оставалось только вытянуться по стойке "смирно" и неукоснительно их выполнять даже в тех случаях, когда они противоречили всему, включая здравый смысл. Например, запрещался один из основных методов разведения — инбридинг. Каждый случай применения инбридинга необходимо было согласовать с городским комитетом ДОСААФ. Это означало необходимость хождения по кабинетам, получение подписей у какого-нибудь майора-пехотинца.

В основу разработанных нами же в МГОЛС кинологических норм мы верили и уж, конечно, хотели, чтобы они соблюдались. Наше Общество состояло из клубов по породам, каждый из которых имел комиссию по разведению. Ежегодно эти комиссии создавали селекционную программу (план разведения) и затем утверждали ее публично на заседании общего Племенного совета. Иногда эта работа клубными комиссиями выполнялась грамотно и ответственно, иногда нет.

Утверждение плана разведения было фактически экзаменом на кинологическую зрелость и не всем легко давалось. В поисках популярности Юдифь Исаевна стала заигрывать с представителями разных клубов, закрывала глаза на их ошибки, нечаянные или даже намеренные. На этой почве у нас с ней возникли серьезные разногласия. Передо мной возникла дилемма: либо попросить Шар удалиться из комиссии, либо уйти самому. В МГОЛС у меня было много и других дел, я руководил клубом доберманов и бассетов, а вывести Шар из племенной комиссии означало вывод ее за границы собаководства вообще. Этого мне не хотелось, да и признаваться в правоте Мазовера относительно нашей общей подруги не хотелось тоже. Я потихоньку удалился из племкомиссии. Неловкости Шар не испытала. Более того, она присоединилась к моим противникам в Ветеринарном отделе Моссовета и приняла участие в подготовке постановления об исключении из МГОЛС нескольких членов его правления за нарушения указаний Моссовета. Так одна общественная организация(Моссовет) исключила людей из другой общественной организации(МГОЛС). В списке нарушителей оказался и я, несмотря на то, что ничего не мог нарушить, т.к. не был членом Правления. Да и нарушений-то не было вообще.
В уставе МГОЛС не значились породы собак, запрещенные к регистрации. Поскольку общество хорошо работало и было очень популярным, то к нам перешли со своими собаками владельцы пород, которых можно было регистрировать и в охотничьем обществе и в клубе служебного собаководства. Конечно, массовый исход подрывал другие клубы. Вместо того, чтобы улучшить свою работу и сохранить людей и собак, они пустились в демагогию и склоку. Стали доказывать чиновникам Моссовета, что если любители овчарок и ризеншнауцеров перейдут в МГОЛС, то их собаки утратят рабочие качества и не смогут соответствовать требованиям армии, а если в МГОЛС перейдут владельцы спаниелей, это подорвет охоту и также нанесет ущерб государству.
Список исключенных Моссоветом возглавляла Татьяна Никулина, входившая в состав правления и инициировавшая вступление в МГОЛС владельцев ризеншнауцеров, несмотря на возражения Моссовета. Я растолковал ее мужу знаменитому артисту Юрию Никулину, насколько нелепо и противозаконно карательное постановление. Запасшись аргументацией, он направился в оплот справедливости Моссовет. Решение не отменили, но Татьяну Никулину из расстрельного списка вычеркнули.
Вскоре к власти в стране пришел М.Горбачев, снял ограничения по созданию новых клубов по интересам. Вместе с друзьями я организовал объединение "Зоосфера". Здесь начался период моего счастливого собаководства.